Пресса
26 Декабря 2016

Театральные новины

2016-й прошел под знаком высокой классики



Скандалы во все времена занимали большое место в театральных буднях. Скажем, обидевшись на статью театрального рецензента, несколько актеров МХАТа Второго подкараулили за кулисами и вразумили кулаками. Шум стоял на всю Москву. Извинялся Станиславский, извинялись руководители театра...

Кто сейчас это помнит? Кому это важно? Скандальная пена оседает. И через десятилетия проходит память совсем другого рода. Память о сыгранных больших ролях. О новых пьесах. О спектаклях, на которых зрители смеялись и плакали, обнимались с чужими соседями. Или вдруг открывали для себя новый мир чувств. «Человека нельзя унижать» – вдруг расплакалась гражданка после «Дней Турбиных». Снимая спектакль, РАПП (Российская ассоциация пролетарских писателей) этот возглас «абстрактного гуманизма» создателям напомнила.

2016 год останется в театральной истории как год тучный. Несмотря на все шквалы – политические, социальные, психопатические, – театральные творцы сумели подняться над «давлением момента». И обратиться через головы современников – туда, где ангелы на колосниках сторожат дорогу в бессмертие.

1. Новые театральные технологии. «Сегодня. 2016» в Александринском театре (Санкт-Петербург)


Надо сказать, что оснащение российских театров новыми технологиями идет по нарастающей. В целом ряде театров от столиц весьма и весьма удаленных директора с гордостью показывают световую аппаратуру и компьютерные навороты, объясняя, что даже на гастроли в столицу, их приходится везти с собой: в Москве такие чудеса только на одной-двух сценах... Но возможности театральной техники театры зачастую используют примерно на те же два процента, на которые мы используем свои навороченные гаджеты в быту. Постановка Валерия Фокина на Новой сцене Александринки стала тем чаемым событием-прорывом, открыв целый мир невиданных возможностей. Стеклянный куб, в котором с трудом помещается сидящий человек, то утапливается куда-то в преисподнюю, то взмывает вверх, так что виден подъемный механизм. Квадраты сценической площадки то выстраиваются спиралью, то собираются в плоскость. Оживает мультипликация. Дрожит земля и опускается черный квадрат неба. Созданное Николаем Рощиным сценическое оформление впору писать отдельной строкой в списке действующих лиц.


2. Новые формы спектакля-бродилки. «Преступление и наказание» в Русском драматическом театре (Улан-Удэ).


Режиссер Сергей Левицкий выбрал из романа Достоевского узловые сцены и отправил зрителей в длинное путешествие по театральным закоулкам. Перемещаясь из актерского буфета в подсобку, пробираясь через коридоры постановочной части, зрители становятся свидетелями смерти Мармеладова, объяснения Дуни со Свидригайловым, убийства старухи-процентщицы. Заглядывая в двери, окна, шели, вы становитесь невольными соглядатаями событий. И холодок в спине, когда Раскольников в комнате убитой старухи слышит голоса на лестничной клетке и видит как дрожит под напорами кулаком наружная дверь, – он неподдельный.


3. Новый проект «Своими словами» «Н.Гоголь «Мертвые души». История подарка» в ШДИ (Москва).


В первой постановке проекта Дмитрия Крымова «Своими словами» артисты, обращаясь к зрительному залу и отдельно к четырем пластиковым подросткам, рассказывали-разыгрывали разнообразные составляющие мира «Евгения Онегина». Герои второй части — Гоголь и Пушкин, проходят длинный путь вплоть до дня роковой дуэли Пушкина. Остроумно обыгрывая реквизит – от детских игрушек до интерьерных вырезанных из бумаги парков, от черепов (которые якобы были похищены Бахрушиным) до игрушки-дрона, – артисты рассматривают четыре версии дарения сюжета «Мертвых душ». Через травестию реальной истории спектакль взмывает в небеса чистой лирики и щемящей нежности к поэту и к писателю, без которых непредставима вся наша великая литература.


4. Новые актерские лица. «Гуд-бай, Берлин» в Театре им. Пушкина (Красноярск), «Первая любовь» в театре «Глобус» (Новосибирск), «Чайка. Эскиз» в Театре им.Волкова (Ярославль).


Природа не часто умеет расшедриться и вдруг выдать на-гора целую россыпь новых лиц и талантов. И появление новой актерской генерации – обнадеживающий знак. Среди открытий года Станислав Линецкий, выпускник красноярского театрального училища, сыгравший мальчика из семьи русских эмигрантов Чика в постановке Олега Рыбкина «Гуд-бай, Берлин». Не знаю, как, каким образом, но Станиславу Линецкому удалось точно перевоплотиться именно в русского паренька – с характерной развальцой, с угрюмостью, под которой редко-редко просвечивает настоящая нежность.

Никита Зайцев, выпускник новосибирского театрального училища, играет в постановке Ирины Керученко «Первая любовь» («Глобус», Новосибирск) главного героя. И вдруг становится понятным странноватое искусствоведческое определение «тургеневский юноша»: совсем старинный мальчик с такими незнакомыми реакциями: легко ранимой гордостью и несгибаемой верой в людское благородство. Юлия Хлынина, окончившая Школу-студию МХАТ, сыграла Нину Заречную в постановке Евгения Марчелли. Девочка-сирота привыкла все о жизни брать, не задумываясь, резко, жадно. Она ведет себя как завоевательница, летя к заманчивой цели и в одночасье теряет себя...


4. Новый Чехов. «Дядя Ваня» в Камерном театре (Воронеж), «Иванов» в Театре Наций (Москва).


«Дядя Ваня – это я!» – вздыхали зрители премьеры МХТ… Шли годы и десятилетия. И чеховские герои, казалось, уходят от нас все дальше и дальше. И мы смотрим на ушедших с другого берега, скорбя, любуясь, тоскуя. И вот режиссеры – Михаил Бычков и Тимофей Кулябин, – почувствовали свое родство кровное с чудаками Чехова, затертыми в провинциальную глушь. В Воронеже воссоздали типичную, средней руки, дачу конца ХХ века. С душем во дворе, с плохо оструганным столом на улице, заставленным банками с вареньем, соленьями. В Театре Наций – интерьеры городской квартиры Ивановых и стиль «ля рюс» у Лебедевых. Оба режиссера прослоили действие песнями советской эстрады и обильно льющейся водочкой... «Талантливый человек в России не может быть чистеньким» (а неталантливый – тем более). Водка и во времена Чехова, и в эпоху «совка» – единственная роскошь, единственное лекарство, единственная отдушина. И процесс того как жизнь «отсасывает крылья» обрел пугающую внятность, близость, убедительность. 


5. Новая пьеса. «Русский роман» в Театре им. Маяковского (Москва).


В предпремьерных интервью литовский драматург Марюс Ивашкявичюс сказал, что не решился бы писать свою первую пьесу на современном русском, а обращение к эпохе Толстого дало дистанцию и чувство свободы. Действительно, давно ни одна русская пьеса так не захватывала, не доставляла столько радости от фокусов языка, от неожиданности разворота мыслей, от нового ракурса вечных тем. В пьесе литовского автора не только передан синтаксис и словарный запас героев Толстого, но уловлен склад души и круг мыслей их автора. Многофигурный, масштабный, объемный «Русский роман» открыл и для постановщика Миндаугаса Карбаускиса, и для театра в целом, – новый путь, живой, увлекательный, непредсказуемый и настоящий. 


6. Новый луч трагической зари. «Гамлет» в МДТ (Санкт-Петербург) и «Царь Эдип» в Театре Вахтангова (Москва).


Смутное время за окном, – время оборотней и перевертышей, – заставляет вновь вернуться к незыблемым вещам. В «минуты роковые» театр снова обращается к истокам, – к высоте и чистоте трагедии. Римас Туминас рассказал о главном – о поединке с Судьбой, о человеческом достоинстве и умении не сгибаться перед Роком. В спектакле присутствие высшей силы, которая смеется над нашими клятвами, наказывает нашу самонадеянность, – ощутимо каждую секунду действия. Люди здесь привыкли жить, выпрямившись, ощущая взгляд богов. За звучной декламацией персонажей (вахтанговские актеры читают текст с давно не слыханной мощью, слова Софокла падают в зал молотом) ощутимо то, что больше человеческих сил и воображения, – занесенная длань Фатума. «Гамлет» в МДТ сразу начинается с ноты предельной. Мать и сын проходят в танго, такие легкие, пластичные, такие близкие в этом танце. А потом они кричат друг другу то накопившееся, больное, что разводит их навсегда. Гертруда (Ксения Раппопорт) – грешная, живая, обольстительная – будет биться до последнего за самое главное, за свою свободу и свою любовь. Ради них пожертвовала мужем и готова пожертвовать сыном. Гамлет (Данила Козловский) – похожий на заточенный кинжал – будет неотступно следовать долгу сына и принца. Старый конфликт любви и долга обретет у Льва Додина новые и страшные обертоны. Странствующие актеры здесь пытаются предостеречь и предупредить своих царственных зрителей. Они играют перед Гамлетом длинную сцену из «Короля Лира» с монологом о детях-чудовищах. Принц намека не слышит. В сцене «Мышеловки» актеры каждому рассказывают его страшный сон (Гертруде о смертном часе и посмертных муках мужа). Их адресаты понимают все подтексты, но продолжают курс на (само)уничтожение.

Искусство в очередной раз оказывается Кассандрой.

Ольга Егошина, «Театрал»



Ссылка на источник:  http://www.teatral-online.ru/news/17259/
×
дорогой зритель!
Мы будем очень рады, если вы подпишетесь на наши новости. Обещаем радовать только интересными поводами и не утомлять назойливыми рассылками!
В качестве комплимента дарим промокод на скидку в 10% на первую покупку билетов на нашем сайте!
Ваше имя*:Ваш e-mail*: