Драматурга Брайана Фрила называют живым классиком ирландской литературы, а его адаптации и переводы русской классики ставятся по всему миру. Вот и в «Отцах и сыновьях» Фрил, а вслед за ним и Хейфец, расставил свои акценты.
Сцену-трансформер художник Владимир Арефьев превратил в усадьбу, на деревянной веранде которой сидят зрители в стилизованных креслах с чехлами. Подлинные, 19 века, часы, саквояжи, коляска, бесконечные кадки с цветами, в которых утопает левый край сцены, пение птиц, текущий через всю сцену ручеек – метафора самой жизни и ощущение солнечного света, заливающего площадку. В этом оазисе жизни дворян и будут разворачиваться события романа, знакомого со времен школы.
Первое, что бросается в глаза – сдвинутое время действия. Очевидно, что, в отличие от романа Тургенева, события в «Отцах и сыновьях» разворачиваются после отмены крепостного права, слишком уж свободно ведут себя слуги в доме Кирсановых. Да и вообще герои оказываются куда более близкими современному зрителю, чем можно было предположить. Хотя фактические изменения в тексте не так значительны, чтобы серьезно влиять на историю: знакомство Базарова с Одинцовой происходит в доме Кирсановых, Одинцова помогает Николаю Кирсанову поправить неважно идущие дела, а итогом ее помощи становится вдруг появившийся праздник урожая, происходящий спустя месяц после смерти Базарова, вынесенной за скобки.
При этом акценты, расставленные в характерах героев и их отношениях, превращают тургеневских персонажей в знакомых незнакомцев. Беглое перечисление: Фенечку Фрил открыто называет любовницей Николая Кирсанова, а Хейфец смягчает такое определение. «У них любовь», - говорит про отца и Фенечку Аркадий. Служанка Дуняша оказывается пышущей силой и желанием дородной девицей, влюбляющейся в Базарова. Вместо младшей сестры-тихони Одинцовой Катя предстает весьма решительной барышней, которая, очевидно, будет держать Аркадия под каблуком.
Сам Аркадий, добродушный, простой, вечно младший на фоне ровесника-Базарова и вечно восхищающийся им (у Тургенева, мы помним, по ходу развития действия в отношении друзей появляется трещина), остается верным другу до самого конца, обещая продолжить дело революции. Даже часть революционных реплик Базарова в спектакле отдана именно Аркадию. А вот образ самого Базарова здесь (первая главная роль Сергея Беляева, выпускника Щукинского училища прошлого года) кажется, претерпел не так много изменений: харизматичный, с ярким мужским обаянием Базаров-нигилист объясняет «на пальцах» свои любовные принципы, предлагая Аркадию составить список красивых женщин, с которыми можно завести интрижку. Но при этом к родителям Базаров Хейфеца и Фрила, в отличие от Базарова Тургенева, относится с куда более очевидной любовью, хоть и стесняется их слишком бурных эмоций.
Неожиданная и яркая сторона спектакля Хейфеца – женские образы, на которые традиционно не обращает внимание школьная программа. Интересно следить за Фенечкой в исполнении Натальи Палагушкиной, которая превращается из бывшей крестьянки, дочери экономки, в полноправную хозяйку дома, очаровательна Катя (Вера Панфилова), а отдельное украшение спектакля – эпизоды с Людмилой Иваниловой, играющей выжившую из ума княгиню Ольгу. К сожалению, одним из слабых мест постановки (по крайней мере, на премьере) стал упрощенный образ Анны Сергеевны Одинцовой (Наталья Коренная). Неоднозначная вдова, которая у Тургенева хотела ничего и всего сразу, превращена в холодную красавицу, манерность и театральность не сочетаются с общей тональностью действия.
Кажется, что смещая акценты, Фрил и Хейфец часто просто проговаривают многое, не названное или завуалированное Тургеневым. В «Отцах и сыновьях» звучат даже не тургеневские, а чеховские интонации, а сама усадьба в цветах оказывается таким же символом усадебной России, как и вишневый сад. На выходе получается красивый добротный спектакль по мотивам классики, поставленный признанным мастером. Каких-то неожиданных режиссерских решений, которые удивляют или вызывают то, что называют катарсисом, в спектакле нет. Но желание как минимум перечитать роман возникает. И, удивительное дело, после «Отцов и сыновей» «Отцы и дети» начинают звучать совершенно иначе.
– На протяжении всей жизни я ставлю классику, но с Тургеневым работаю в первый раз. Перечитав «Записки охотника», я понял, что Тургенев – величайший писатель России, и что мой любимый писатель Чехов внимательно читал Тургенева. Что касается пьесы Фрила, то, мне кажется, явных отличий от первоисточника тут нет, просто Фрил как европеец более свободно отнесся к этому произведению и выбрал те места, на которые наши инсценировщики не обращали внимания. Я же, когда ставил этот спектакль, пытался понять своих героев - вообще я ненавижу театр, где разоблачают, предпочитая показывать все, как есть. Да, Базаров приезжает к родителям, которых не видел три года, всего на одну ночь, но на самом деле у него есть и любовь к ним, и жалость. Вообще Евгений Базаров – единственный, кто идет на помощь, пока другие разговаривают, и он погибает, пытаясь спасти людей. Подвиг Базарова для меня очень важен и дорог, потому что этот человек, в конечном счете, все искупает – поступками, а не словами.
Премьера «Отцов и сыновей» стала подарком к Дню рождения Театра им Вл. Маяковского - 29 октября 1922 года в Театре Революции (первое называние Маяковки) сыграли первый спектакль. Им стала постановка по пьесе французского писателя Мартине «Ночь», которую представил вниманию зрителей режиссер Велижев.
Елена Смородинова, «Вечерняя Москва»
Оригинальный адрес статьи
