«На чемоданах»: смерть всем к лицу

В «Маяковке» поставили пьесу Ханоха Левина о жизни и смерти.

Еще одна премьера в обновленной «Маяковке» заслуживает пристального внимания зрителей и критиков. Став худруком театра-аутсайдера, Миндаугас Карбаускис в срочном порядке меняет репертуар. Третьей премьерой за время его «правления» стала пьеса известного израильского драматурга Ханоха Левина «На чемоданах». Поставил ее Александр Коручеков, многочисленных героев сыграла значительная часть перенаселенной труппы.

Спектакль вышел неровный. Как ни печально, но виновата в этом труппа, а не худрук, и не режиссер. Ханох Левин — идеальный для любого театра автор. Для Театра им. Маяковского он мог бы стать «палочкой-выручалочкой». Прежде всего, в его пьесах всегда много героев (что дает возможность развернуться колоссальному количеству актеров). Он мелодраматичен (что на руку театру, репертуарная политика которого в прошлом вызывала немало вопросов). Наконец, Левин заставляет зрителя не только плакать, но и смеяться. Налицо все условия для театрального процветания.

Но «Маяковка» тяжело расстается с прошлым. Актерам, как они ни стараются, непривычно отсутствие необходимости «ломать комедию» и выдавать эстрадные репризы. Поэтому в спектакле уровень драматургии Левина оказался неожиданно ниже, чем он есть на самом деле. Действующие в пьесе 6 семей, 5 влюбленных, 3 незамужние девицы, 3 американца и прочие были «сделаны» грубовато. Публика оживала только при появлении Татьяны Орловой в роли проститутки, но, увы, ничего нового в свой арсенал актерских находок актриса не добавила. Шутки на грани фола зал воспринимал вяло, действие, особо не спеша, потихоньку катилось вперед.

На сцене все время кто-то умирал, плакали безутешные вдовы, их обольщали «близкие друзья семьи», девицы на выданье жаждали «замуж», а те, за кого жаждали, становились геями. В финале герои в белом, радостно махали публике с условных «небес».

Сценография в этом спектакле оказалась отнюдь не траурной. Никаких вам венков и траурных ленточек. На сцене не было почти ничего, кроме длинного ряда красных кресел, с которых в порядке живой очереди вскакивали герои. Каждый со своим любовным прошлым и своей болью.

Их истории могли бы показаться откровенной пошлостью, если бы не были написаны сильным драматургом. Человеческая боль в них все же пульсирует. А жизнь порой бывает куда сентиментальнее любых пьес. Немногим артистам удается это передать, — отдельных слов благодарности заслужила Майя Полянская (она играет полубезумную престарелую мать Муни, Бебу). Такое обиженное молчание под силу только клоунессам от Бога.

И все-таки этот спектакль, при всех недочетах, сильно отличается от постановок прежнего репертуара театра. Это еще один робкий, но шаг навстречу «новой Маяковке». И это уже живой театр, в котором грандиозные победы обязательно сменяют незначительные неуспехи.

Наталья Витвицкая, vashdosug.ru, 17 апреля 2012 г.