22 Мая 2014
Скандальная история
«Бердичев» в Театре имени Вл.Маяковского
Стоит, наверное, сразу пояснить, что эпитет «скандальная» имеет смысл вынести в название настоящих заметок не из-за эпатажности данного спектакля. Просто основными событиями в нем являются… скандалы, которых в пьесе целых девяносто два. И разделены они автором — Фридрихом Горенштейном (1932, Киев — 2002, Берлин) на восемь картин.
Режиссер Никита Кобелев, взявшийся (кстати, впервые в мире) за постановку драматического произведения известного прозаика и сценариста в целом отнесся к первоисточнику с уважением, хотя и позволил себе небольшие вольности.
Количество скандалов Кобелев сократил до шестидесяти восьми, картин — до шести, а актов — до двух. Чрезвычайно объемный список действующих лиц сделал более сжатым, поэтому о нескольких персонажах, у Горенштейна появляющихся на сцене, в спектакле лишь упоминается. Подкорректировал Кобелев и заявленный Горенштейном принцип разделения эпизодов при помощи закрывающегося занавеса. В спектакле после окончания очередной части сверху опускается табличка с соответствующей надписью и одновременно некий «человек от театра» выносит еще одну табличку приблизительно такого же размера, на котором написана дата, когда будет происходить действие следующей сцены.
Но обозначенный Горенштейном временной период — с 1945 по 1975 годы — остался неизменным. На протяжении этих тридцати лет и разворачивается сюжет, в течение которого мы получаем возможность наблюдать за жизнью членов некой еврейской семьи, корнями связанной с Бердичевым. С городом, где, как знает даже ленивый, Оноре де Бальзак венчался с Эвелиной Ганской, и, который всегда считался исконно еврейским. О подобном факте зрителям предусмотрительно напоминает приложенная к программке аннотация, сообщающая, что в конце позапрошлого, девятнадцатого века евреи составляли восемьдесят процентов всего населения Бердичева.
А сегодня там осталось всего три тысячи евреев. То есть Горенштейн и театр предоставляют нам шанс еще и «прикоснуться» к своеобразной, давно уже канувшей в Лету «Атлантиде». И это само по себе ценно.
Отрадно и то, что режиссер вместе со сценографом Михаилом Краменко предпочли не пользоваться новейшими технологиями дабы построить этакую модную, виртуальную реальность, а скрупулезно, до мельчайших деталей воссоздали на Основной сцене Театра имени Вл. Маяковского нехитрую обстановку среднестатистического провинциального жилища советских лет с видавшей виды мебелью (ее качество, правда, несколько улучшается по мере роста благосостояния обитателей старой бердичевской квартиры без особых удобств) и нехитрыми украшениями (среди них обращает на себя внимание портрет Сталина, который героиня спектакля — Рахиль Капцан, отказывается снять со стены и после разоблачения» культа личности» вождя, но затем его все-таки сменяет скромная чеканка), к финалу же здесь появляются телефон и телевизор…
Такая, чисто бытовая организация игрового пространства оказывается удобной, комфортной для артистов, существующих в спектакле в столь любимом публикой подробном, психологическом «ключе», позволяющем создавать запоминающиеся образы даже тем, кому доверены роли «второго плана». В том числе: Ефиму Байковскому (сосед Рахили — Макар Евгеньевич), Майе Полянской (Броня Тайбер — мать зятя Рахили), Елене Мольченко, которой удается эскизно, буквально несколькими точными «штрихами» набросать яркие, колоритные «портреты» двоюродной сестры Рахили — Были Шнеур, а также полковничьих жен — Вшиволдиной и Деевой. Что уж говорить о Татьяне Орловой и Татьяне Аугшкап — исполнительницах главных ролей, Рахили и Злоты, родных сестер, на долю каждой из которых выпало немало испытаний. Вдобавок они постоянно ругаются между собой, но, наверняка, не способны и дня прожить друг без друга.
Думается, спектакль Театра имени Вл. Маяковского, вообще, о том, что несмотря на неизбежные ссоры и представляющиеся едва ли не смертельными конфликты и взаимные обиды родственные связи нерушимы. Благодаря любви. Благодаря общей памяти об ушедших (когда Рахиль рассказывает о своих умерших родных, она набрасывает на стулья пиджаки, которые так и висят до конца спектакля, как «знак» незаживающих в сердце героини ран). Благодаря доброте, изначально заложенной в людях.
Впрочем, с позиции нынешней, более чем жестокой действительности можно предположить, что все это осталось достоянием исключительно прошлой, как принято сейчас выражаться, «совковой» эпохи. И в частности прерогативой таких вот маленьких городов, как Бердичев, жители которого явно были не избалованны роскошествами, зачастую присущими столичным мегаполисам.
Эту свою, увы, стремительно разрушающуюся малую Родину и ее колоритных обитателей спешит запечатлеть на фотопленку в придуманной режиссером финальной, плавно переходящей в поклоны мизансцене Виля (Александр Паль). Племянник Рахили и Злоты, круглый сирота, практически выращенный своими тетками. Колючий, не слишком приветливый, словом, мало симпатичный человек. Однако именно он произносит в спектакле одну из самых, пожалуй, важных реплик о том, что необходимо принимать культуру той страны, где ты живешь, но и не отрекаться от своего еврейства.
Последнее Горенштейн постарался подчеркнуть в своей пьесе преимущественно в том, что касается речи. Речи довольно замысловатой, в которой идиш смешивается с плохим русским языком. Для освоения этого «гибрида» актерами Театра имени Вл. Маяковского режиссером Никитой Кобелевым был приглашен специальный педагог — Алла Бруссер. Со своими подопечными она поработала добросовестно. Порой кажется, что даже слишком. Ведь участникам спектакля нередко изменяет чувство меры, и они (хочется верить, что невольно) подчеркивают нелепость ряда речевых оборотов. Вследствие чего в серьезных, совсем не располагающих к веселью моментах зрители смеются. Словно не драму смотрят, а слушают обросший характерными, пошлыми штампами еврейский анекдот. И это тем более обидно, если учесть тот факт, что отдельные фрагменты «Бердичева» (к примеру, тот, где под пронзительную музыку Ави Беньямина начинает распадаться на части макет знаменитой бердичевской башни, наряду с многочисленными предметами быта тоже присутствующий в спектакле) трогают до слез.
Майя Фолкинштейн, «Алеф» № 1046 за 2014 год