В Театре имени Маяковского состоится дебют года
Режиссер и новый худрук Театра имени Маяковского Миндаугас Карбаускис затеял «культурную революцию». На Малой сцене, отведенной теперь под эксперименты молодых режиссеров, с его легкой руки поставили пьесу «Любовь людей». Жесткий, беспощадный и вместе с тем пронзительный текст белорусского драматурга Дмитрия Богославского.
До недавнего времени актер Богославский писал только этюды, наброски. Были даже экспериментальные постановки в Минске. Но «Любовь людей» – первый его крупный опыт. В интернет-голосовании «Конкурса конкурсов», который инициировала «Золотая маска», эта пьеса стала абсолютным чемпионом. А до этого получила высокую экспертную оценку, попав в шорт-лист фестивалей «Евразия» и «Любимовка». Кроме того, «Любовь людей» выиграла драматургический конкурс «Действующие лица-2012». В восхищении были все члены жюри во главе с Михаилом Угаровым. По правилам конкурса пьесу-победитель обычно ставят на сцене «Школы современной пьесы». Но Карбаускис быстро перехватил право первой постановки. На вопрос, пришлось ли худруку Маяковки за это право побороться, Дмитрий Богославский ответил: «Ну, сказать, что это борьба, я не могу. Мне кажется, просто Миндаугас вовремя сделал мне предложение, от которого я не смог отказаться, спектакль в таком театре для меня, только начавшего что-то писать – верх мечтаний!!! Ведь это хорошо, когда текст уходит сразу, когда его сразу замечают. В Минске, например, пьеса лежит в театре уже год, но никаких шагов пока не сделано. Хорошо, что в Москве эта работа проходит быстро. После конкурсов пьесы попадают на столы к режиссерам, и там начинается уже другая работа».
Работать над пьесой 25-летнего драматурга выпало 25-летнему режиссеру. Никита Кобелев закончил ГИТИС, курс Олега Кудряшова, только в прошлом году. Правда, уже успел поставить два спектакля: «Повесть о господине Зоммере» по П.Зюскинду в петербургском ТЮЗе имени Брянцева и «Кампанилу св. Марка» по роману М.Шишикина при поддержке Центра имени Вс.Мейерхольда. Предложение Карбаускиса – сделать спектакль по «пьесе года» – для вчерашнего выпускника, безусловно, подарок судьбы. Но Никита Кобелев, скорее, воспринял это как испытание. В интервью «Театралу» он признался, что вряд ли бы выбрал эту пьесу сам: «Предложение Карбаускиса было рисковое: я до этого не ставил современную драматургию. Даже в планах, если честно, не было. Но я подумал, что стоит попробовать, хотя был некий внутренний риск. Это тот случай, когда думаешь, что это не твое, а потом вдруг оказывается, что тебе это очень близко. Я очень благодарен за эту возможность Миндаугасу».
Для актеров Маяковки «Любовь людей» – тоже первый опыт столкновения с новой драмой, поэтому у некоторых было настороженное отношение: а как это будет? Но, по словам режиссера, «откровенного неприятия не было, наоборот, всем было интересно в этом поучаствовать», полностью погрузиться в этот эмоционально сложный, напряженный текст. А напряжение там порой зашкаливает, так что в головах у героев «выбивает пробки». Как с этим справиться и снова увидеть свет, они не знают. Муж пьет и насилует жену, потом она на него наезжает, унижает и не дает шанса «начать новую жизнь», а он напивается и снова ее бьет. Кому-то надо остановиться, но никто не может. Получается замкнутый круг. Чтобы, наконец, его порвать, жена убивает мужа-мучителя, а в деревне говорит, что отправила в Москву на заработки. Правда, потом признается в убийстве местному участковому, который отчаянно в нее влюблен еще со школы. Они решают жить вместе. Но жить «нормально» не получается. Мертвое берет верх над живым: видения, галлюцинации, фантомы вытесняют реальную жизнь. Связь с убитым мужем, который приходит каждую ночь, оказывается сильнее, чем связь с участковым, который все острее ощущает одиночество. Его страстная любовь и такое же страстное желание быть рядом – переходит в отчаяние, в маниакально-депрессивный синдром. Чем больше она погружается в себя, тем больше он из себя выходит. И одно преступление тянет за собой другие…
«Любовь людей» – такое прямолинейное и такое неоднозначное название… Разве это любовь? Разве так строят отношения нормальные люди? На этот вопрос Дмитрий Богославсккий ответил «Театралу» просто: «Мне хочется, чтобы стало ясно, что это любовь ЛЮДЕЙ, а не пьяного деревенского быдла, они все люди. По моему мнению, в пьесе нет отрицательных персонажей. И хочется, чтобы стало понятно, что это именно ЛЮБОВЬ. Просто она поставлена в такие предлагаемые обстоятельства, где-то в очень грубые, но ведь и в жизни у нас так происходит, мы же будем любить, если начнется война, или потоп? Так и у них, у персонажей, вот такая жизнь, вот такие условия, но любить-то хочется, любить надо. И потребность эта очень сильная».
Документальность в этой истории перемешана с фантасмагорией и ночным кошмаром наяву, а социальный пласт совмещен с метафизическим. С одной стороны, мы видим, как деградирует и вымирает деревня, как люди мучаются и загоняют друг друга в угол. С другой стороны, «Любовь людей» расширяет наше сознание. Через быт начинают «прорастать» ассоциации и с античной трагедией, и с библейской историей. Например, вначале мы узнаем, что тело убитого мужа жена скормила свиньям, потом – что его дух сидит на заборе в свинарнике и ловит снежинки, а в конце мы слышим, как участковый высаживает в свиней всю обойму. Чем не мотив изгнания бесов?.. Кстати, свиньи попали и на афишу премьерного спекаткля. А малую сцену, как скотный двор, засыпали землей.
Чтобы погрузиться в материал, режиссер смотрел вместе с актерами документальные фильмы. А потом, чтобы погрузиться глубже, на самое дно, попросил драматурга приехать на репетиции. И Дмитрий Богославский приехал, из Минска в Москву. Как он признался «Театралу», «Никита задавал очень много вопросов, но ведь так и надо. Вопросы сыпались даже тогда, когда они были практически на выпуске, до конца мая это точно. На встрече с актерами тоже было очень много вопросов, я не помню их конкретно, потому что находился в сильном напряжении, мне хотелось, чтобы они меня правильно поняли, правильно услышали. Чтобы не случилось «бытовухи» и «чернухи», ведь в пьесе важно, как быт контрастирует с тем, как и о чем люди говорят. И Никита это услышал. И все услышали. Да, все услышали. Мне кажется, все получилось. Я очень рад, что подобралась такая прекрасная команда. Рад, что они очень берегут текст, рад, что оставили ненормативную лексику, думаю, что без нее многое бы ушло. Рад, что они неуспокоенные!»
Несмотря на то, что на сцене академического театра впервые прозвучала ненормативная лексика, на прогоне «для мам и пап» даже самая почтенная актриса Маяковки с 60-летним стажем, Галина Анисимова, кричала «Браво!» Для нее, как и для многих, «Любовь людей» стала эмоциональным потрясением. Накануне премьерных показов, которые пройдут в Театре имени Маяковского 27, 28 и 30 июня, режиссер спектакля Никита Кобелев ответил на вопросы «Театрала».
– К вам приезжал драматург, Дмитрий Богославский, вы его специально "выписали" из Белоруссии?
– Конечно, я попросил его приехать. Благо, так совпало, что у него были дела в Москве. Я хотел, чтобы актеры с ним пообщались. Если есть живой автор и возможность поговорить, так что ж не поговорить? Это была хорошая встреча, хороший опыт. Мы хотели понять, как он это видит, как объясняет, задавали вопросы. При этом он дал нам свободу действий – и мы ей воспользовались, хотя с огромным уважением отнеслись к тексту. Нам было важно сыграть это без купюр, точно все оправдать и осмыслить.
– Какой вопрос для вас был самым главным?
– Не вопрос, а размышление: можно назвать любовью то, что происходит с героями, или это страсть, нечто животное, инстинктивное? Между двумя этими понятиями мы и работали. Наверно, я бы ответил, что это такая дикая, необузданная, иррациональная, страшная, но все-таки любовь.
– В этой беспросветной истории все-таки есть какой-то просвет?
– Мне кажется, что просвет – в стремлении любить, в жажде тепла, жажде плеча, жажде поцелуя. Вот именно в этом отчаянном стремлении и появляется просвет. По факту это безнадежная история, она заканчивается катастрофой, но то, как люди в ней существуют, то, как они мучаются, делает ее очень понятной и пронзительной.
– Вам какой пласт интереснее в этой пьесе, социальный или метафизический?
– Конечно, мне интереснее метафизический пласт, но он неотделим от социального. Мы понимаем, что это обычные деревенские люди, но их история приобретает другие масштабы. Нам было важно показать, как из убогого быта, из «приземленной» реальности вырастает такая масштабная человеческая трагедия.
Этот быт обостряет в людях стремление к тому, чтобы кто-то был рядом, обостряет желания, инстинкты. Действительно, в такой глуши, заброшенности жизнь другой радости не преподносит: ни материального, ни социального положения. Поэтому они так отчаянно борются друг за друга. Им кажется, что только в этом можно найти свое счастье.
У бабушек, дедушек еще остались какие-то ориентиры: церковь, война, через которую они прошли, некий внутренний уклад, подсказывающий, как должно быть, а как не должно. А у 40-летних вообще нет никаких ориентиров, они как перекати-поле. Им не на что морально опереться. Своим жизненным стержнем они пытаются сделать любовь. Но когда это не получается, звереют и начинают делать страшные вещи.
– И все-таки чувство главных героев одухотворенное или какое-то темное, больное?
– Мне важна история про зараженность чувством, про любовь как напасть, как болезнь, которая до конца не изойдет, пока не приведет к трагедии. Мне интересно смотреть за человеком, когда в него попадает это чувство: как оно начинает в нем жить, развиваться, и как он с этим борется. Да, эта история заканчивается дико, но в ней есть объем, глубина и своя правда. Вообще, мне кажется, что про любовь сегодня можно говорить, имея только что-то противоположное ей: какую-то грязь, дикость, темноту. Только на этом контрасте возможен разговор о любви.
Татьяна Власова,
teatral-online.ru, 26 июня 2012
