Пресса
19 Июня 2012

Границы возраста для меня стерты давно

Ольга Прокофьева — о спектакле «Дядюшкин сон», возрастных границах и несыгранных ролях

В Театре Маяковского полным ходом идут репетиции спектакля «Дядюшкин сон». 4 сентября премьерой спектакля откроется юбилейный 90-й сезон. На роль властной Москалевой назначена актриса Ольга Прокофьева, давно не баловавшая поклонников серьезными ролями. Накануне своего дня рождения актриса встретилась с обозревателем «Известий».

— Ваш учитель Андрей Гончаров говорил актерам: «Играть нужно так, чтобы после спектакля вас у театра ждала скорая помощь». Можно ли при том количестве спектаклей, в которых вы заняты, каждый раз выкладываться по максимуму?

— Без физических и эмоциональных затрат хорошего результата в театре не добиться. Есть определенные приемы и мастерство, но зритель приходит на спектакль за искренними переживаниями. Кстати, два года назад после тяжелейшего спектакля «Трамвай «Желание» под моими окнами стояло две машины скорой помощи. Так что завет мастера я исполнила. (Смеется.)

— Когда в Маяковку пришел Сергей Арцибашев, он регулярно занимал вас в своих спектаклях. Как вы восприняли его уход?

— Со стороны ситуация, возникшая в нашем театре, казалось парадоксальной, изнутри она была внятной и понятной. Именно те артисты, с которыми работал Арцибашев, попросили его уйти с поста худрука. Я не стала исключением.

Мы понимали, что Сергей Николаевич не может вести за собой такой большой коллектив. У худрука должна быть своя программа, он должен рисковать, не бояться сотрудничать со знаковыми режиссерами. В Маяковке все свелось к единовластию, и театр начал буксовать. Мы участвовали в его спектаклях, потому что в родном театре надо работать, не терять форму. После ухода Сергея Николаевича у нас не было раскола, хотя часть артистов хотела, чтобы он остался. Договорились не поминать старое и начали работать.

— Как складываются ваши отношения с новым худруком — Миндаугасом Карбаускисом?

— Благодаря ему возникла работа над «Дядюшкиным сном». Он приметил режиссера Екатерину Гранитову и вместе с ней утвердил меня на роль Москалевой.

Пожалуй, это всё, что я могу сказать о наших отношениях с Миндаугасом. Но такие отношения мне дороги, и я их ценю.  

— Со временем вы перешли на роли матерей. Тяжело воспринимали смену амплуа?

— Границы возраста для меня стерты давно. В 21 год я сыграла в спектакле «Завтра была война» роль учительницы, а рядом мои однокурсницы играли девятиклассниц. Внутренняя самоуверенность часто помогает актеру, поэтому я всегда пребываю в уверенности, что после старухи обязательно сыграю молодую изящную леди. В моем репертуаре, кстати, до сих пор есть барышни. Коллеги не отпускают из спектакля «Банкрот», где я играю Липочку, а Роман Мадянов ходит в женихах. Чтобы оправдать возраст на сцене достаточно семи минут. Главное играть заразительно, чтобы тебе поверили. Ну и фигура меня не подводит, стараюсь держать себя в форме.

— Сейчас вы репетируете роль Москалевой в «Дядюшкином сне», как продвигается работа?

— Мы ходим по минному полю из концепций, изучаем различные трактовки, чтобы не повторяться. Например, наткнулись на постановку Бориса Мильграма в Перми, где князь в какой-то колбе плавает. Мы преданы автору, хотим сохранить его изящество, не уходя в авангард, ведь Достоевский называл свою повесть «вещичкой голубиного незлобия и замечательной невинности». Пока мои отношения с Москалевой мучительны, но я получаю удовольствие от заучивания монологов Марьи Александровны. Мне хочется не кичиться в интервью рассказами, а просто сделать эту роль.

— В основном вы играете в классике и комедиях. Сознательно избегаете интеллектуальной драмы, или так жизнь складывается?

— Многое зависит от везения. Иногда у актера знаковые работы случаются на стороне, а не в родном театре. Арцибашев говорил: «Приноси пьесу, поставим». Все носили ему пьесы, и в результате ничего поставлено не было. За последние три года я выстроила альтернативный репертуар в антрепризных проектах. Играю строго по режиссерскому рисунку два спектакля Андрея Гончарова «Свои люди» и «Наливные яблоки», Бланш в «Трамвае «Желание», «Шестеро любимых» по Арбузову. Не могу сказать, что это экспериментальный театр — никто в колбах не плавает, но это честные работы, за которые не стыдно.

Сейчас мы доделываем спектакль по пьесе Василия Сигарева «Гупешка». Сначала пьеса мне категорически не понравилась. Через некоторое время режиссеру удалось меня переубедить. Когда мы начали репетировать, стало интересным разобраться в этом странном материале, названном автором «то ли комедией, то ли трагедией».

Меня приглашали работать некоторые наши одаренные режиссеры, но или материал был слабоват, или складывалось ощущение, что для них это не знаковая работа, а способ поправить свое материальное положение. Ну а кто сегодня интересно ставит интеллектуальную драму? 

— Может, Константин Богомолов, один из последних учеников Гончарова?

— Я была на его спектакле «Событие». Мне показалось, что он свою фантазию не дотянул до интереснейшего произведения Набокова. Но я все равно получила удовольствие от того, с каким уважением и трепетом актеры относятся к авторскому тексту. Гончаров давно хотел поставить «Событие» в Маяковке, но не знал, как к пьесе подступиться. В нашем театре эту пьесу пытался поставить Николай Волков, но показы не убедили Гончарова — спектакль так и не состоялся. В итоге я снялась в картине Эшпая «Событие», хотя играла не ту роль, которую репетировала у Волкова в 1991 году.

— Почему не получился спектакль у Волкова?

— У Николая Николаевича — любимого эфросовского актера — были режиссерские данные от Бога. Со мной репетировала ученица Эфроса Женя Додина, которая говорила, что иногда закрывает глаза на репетициях и ей кажется, что репетирует Эфрос. У него было эфросовское видение пьесы, но не было способностей чисто технически спектакль собрать. Ему говорили: «Этого не будет, этого не будет, будет одна вешалка». И вокруг вешалки Николай Николаевич мог строить действие. Три дня нет реквизита, три месяца нет реквизита, а актерская профессия такова, что мы должны видеть свет в конце тоннеля.

Ученики Бориса Равенских мне рассказывали, что он детально обсуждал с актерами даже костюм: «Так, на тебе трусы, носки, майка...» — и так доходил до шляпы и зонтика. Помните, одного великого режиссера спросили, как ему удается постоянно снимать шедевры, на что он ответил: «Всё просто: каждое утро ровно в 10 я говорю: «Мотор!»

Алла Шевелева, "Известия", 19 июня 2012 г.

×
дорогой зритель!
Мы будем очень рады, если вы подпишетесь на наши новости. Обещаем радовать только интересными поводами и не утомлять назойливыми рассылками!
В качестве комплимента дарим промокод на скидку в 10% на первую покупку билетов на нашем сайте!
Ваше имя*:Ваш e-mail*: