Режиссер Леонид Хейфец представил на Малой сцене театра им. Вл. Маяковского "Цену" Артура Миллера.
Какова цена успеха спектакля? Все чаще на этот вопрос отвечают достаточно однообразно – неожиданное и острое режиссерское решение. Поиск точек соприкосновения с сегодняшними реалиями взгляд на них через увеличительное стекло. Как правило, в ответе редко фигурируют актеры – разве что те из них, кто обладает звездными именами. Ни одного из названных составляющих не сыщешь на Малой сцене Театра имени Маяковского, погребенной под бесчисленной массой стульев и другой, отжившей свое, мебели. Нет ничего – а цена высока. «Цена» Артура Миллера в постановке Леонида Хейфеца.
Хейфец из тех режиссеров, для кого никакая – даже самая оригинальная – концепция не может заслонить актера. Настолько, что его спектакли хочется назвать актерскими, чуть ли не исключив режиссера из числа создателей. В «Цене» произошло именно это.
Камерная история на четверых актеров об утрате дома и человеческих связей. Камерное пространство: и без того Малая сцена, скукожена до тонкой полоски между «мебелью на продажу» и рядами зрительских кресел. И в этих условиях актерам необходимо сыграть несколько часов из жизни старого оценщика и «потерявшихся» людей.
И сложно сказать, кто в этом квартете играет роль первой скрипки. Когда театры обращаются к этой пьесе, то, как правило, она становится бенефисной для актера на роль старого Соломона. (Не случайно именно ее выбрал для себя Владимир Этуш в недавнем юбилее Вахтанговского театра). Однако здесь, на сцене «Маяковки» бенефиса не вышло.
Совсем не потому, что народный артист Ефим Байковский не справился с «поставленной задачей». Как раз наоборот. Его актерская работа оказалась настолько плотной в своей естественности, что вышла за пределы «актерства». Вместо блеска почти эстрадных реприз – тихая драма умирающего старика, цепляющегося за любую возможность продлить жизнь. Вместо сочного гротеска – кропотливая психологическая вязь. Вместо легкой смеховой реакции зрителя – долгое послевкусие от увиденного.
Но дело в том, что хочется успеть запечатлеть не одного лишь актера, но всех, вышедших на эти крошечные подмостки: и Александра Андриенко, и Виктора Запорожского, и Татьяну Аугшкап. А главное – само понятие актера на сцене. Понятие, все чаще ускользающее от внимания; попадающее в тень массивной режиссерской фигуры. И тем ценнее редкие случаи, когда происходит обратное. Когда режиссер позволяет себе роскошь самому остаться тени. Когда после работы с ним актеры вдруг словно вспоминают, что спектакль невозможен именно без них. Что им выходить на сцену, им оставаться один на один со зрителем.
И вот тогда-то рождается подлинный театр. Театр, который сложно описать и почти невозможно пересказать, но в который хочется вернуться. Театр, цена которому та самая, о которой говорил Немирович-Данченко – два актера да коврик. Все. И режиссер, ненавязчиво направляющий их из-за кулис. Самая высокая цена, по правде говоря.
http://vmdaily.ru/news/tsena-uspeha1359376636.html
