Постановка “Мера за меру” по одноименной пьесе Шекспира родилась из эскиза Лаборатории игрового театра, состоявшейся в Театре имени Вл. Маяковского в январе 2023 года. Уже тогда было ясно, что взгляд молодого режиссера Саши Золотовицкого на одну из самых глубоких и страшных шекспировских пьес нестандартен. Жанр эклектичного, довольно перегруженного визуально спектакля обозначен как антикомедия.
Как бывает в хорошем триллере, поначалу едва уловимое трагическое дыхание конца нарастает к финалу, до которого доживаешь в мучительном напряжении. Режиссером здесь заложено то, что принято называть сверхзадачей, предполагающей мост между спектаклем и жизнью. Та самая сверхзадача по Станиславскому, отзывающаяся в зрителях самым сокровенным, самым болезненным, подчиняющая классическую пьесу переживаниям современного человека.
Ценность этой антикомедии – исследователи Шекспира называют подобные пьесы “мрачными комедиями” или “проблемными драмами” – в том, что свидетельствует она о глубочайшем нравственном кризисе общества, и не только четырехсотлетней давности. Это история без надежды, ““Гамлет” без Гамлета”. Золотовицкий отчетливо это понимает и развенчивает утопическую идею милости и всепрощения.
По периметру серой, холодной, словно бетонные стены камеры, коробки сцены бежит красная лента-подсветка. На заднике – латинский крест, который расколется пополам в тот момент, когда стена начнет медленно раздваиваться. Двоятся в этой истории и чувства, и мысли, и поступки, и люди.
В самом начале Изабелла (Наталья Палагушкина), раздираемая страстями этого мира – нагими и безликими (на актерах, олицетворяющих человеческие пороки, надеты маски) – вырывается из их липких объятий, выбирая путь послушницы монастыря. Ее мир отныне поделен на “до” и “после”. Герцог Вены – Винченцио (Дмитрий Гарнов) объявляет о своем отъезде в Польшу и поручает Анджело (Евгений Матвеев) управлять городом, сам же тайно остается, наблюдая в обличии священника за деспотическими порядками, введенными временным заместителем. Герцог мало чем отличается от Анджело, это, по сути, один тот же человек, цинично оправдывающий свою жестокость философскими взглядами государственного человека: “Вот потому-то Анджело назначен вершить расправу. Я же, чтобы сан владычный уберечь от поношенья, останусь в стороне”.
Когда-то Юрий Бутусов в “Мере за меру” в Театре имени Евг. Вахтангова назначил на роли Герцога и Анджело одного и того же актера. Разоблачения Анджело правителем не было вовсе: актер не мог раздвоиться. У Золотовицкого в финале справедливый Герцог и порочный наместник наоборот сливаются в единую личность.
Изабелла пытается спасти своего брата Клавдио (Всеволод Макаров), приговоренного к смерти. Она не только взывает к милости Анджело, но стремится убедить, готова очаровать, если не соблазнить. Отсюда возникает двойной финал одной из сцен, когда Анджело откровенно заявляет о своем желании овладеть девушкой взамен отмены казни. Вопрос о том, в чьем именно сознании – Изабеллы или Анджело – происходит страстное согласие на сделку, остается открытым.
Наталья Палагушкина, актриса с большим актерским диапазоном, раз за разом создает живые, эмоциональные характеры: от лихой продавщицы из “Декалога на Сретенке” до кроткой, невинной Агнесы из “Школы жен”. Роли, подобной шекспировской Изабелле, в репертуаре у актрисы пока не было. В сцене, где Изабелла приходит в тюремную камеру, чтобы сообщить брату о естественном для нее решении поставить свою честь выше его жизни, происходит метаморфоза. Девушка появляется с тортом-подарком: она ласкова, уверена в своей правоте и в реакции брата. В ней ощущаешь мощь веры и всепоглощающей любви. И в ответ на неожиданный ответ в этом маленьком, хрупком теле вдруг рождаются сила и ярость большого зверя. Изабелла избивает Клавдио, почти теряя рассудок, не принимая ни человеческой слабости, ни этого мира.
Финальное прощение Анджело у Шекспира – это не христианское милосердие, а знак безнадежности. Раз мира не изменить, раз все люди таковы, каковы есть, значит, мир не достоин жизни. “Мне руку дайте; согласитесь быть моей…” – обращается Герцог к Изабелле. Но она вырывается и истошно кричит. Тщетно.
И если в финале своего “Анджело” – поэмы, написанной по мотивам “Меры за меру”, Пушкин настаивает на решении проблемы, стоящей в центре шекспировской пьесы (власть и справедливость), исключительно милостью (“…Прости же ты его. И Дук его простил”), то в спектакле Золотовицкого на сцене остается измученная и растерзанная Изабелла с канистрой бензина.
