Антон Чехов в свое время совершил литературную революцию, повлиявшую и на театральную вселенную, включая западную. Современник Льва Толстого и Федора Достоевского, он унаследовал у мэтров большого романа их искусство глубокого погружения в образы, изучения психологии персонажей, проникновенного наблюдения за действительностью и детальной проработки книжных вселенных, умудряясь упаковывать такой объем в малую форму. Не все читатели конца XIX века оценили его новаторский подход. По воспоминаниям Ивана Бунина, незадолго до смерти Антон Павлович поделился с ним: «…это я пробил дорогу к маленькому рассказу, меня еще как за это ругали… Требовали, чтобы я писал роман, иначе и писателем нельзя называться…» Романов Чехов не писал, но изучал жизнь во всех ее проявлениях на страницах коротких рассказов, повестей и пьес. Он фиксировал мимолетность бытия, особое внимание уделяя людям. Тем самым «маленьким людям», воспетым и Николаем Гоголем, и Федором Достоевским.
Галерея образов Антона Чехова занимательна до бесконечности, его мастерство психологического и физического портрета филигранно. Герои писателя — часто люди со своими слабостями и пороками, а то и вовсе потерянные, пытающиеся найти какие-то константы перед лицом вечно меняющегося мира или же ломающиеся под тяжестью реальности, замыкающиеся в себе, закрывающиеся в футляр. Еще одна важная характеристика творчества Чехова, безусловно, чувство юмора. На фоне трагических событий, болезней, тяжелейших жизненных перипетий он находит место улыбке, иронии, а то и неудержимому хохоту. И даже в «Скучной истории», написанной им в 1889 году, в том числе под впечатлением смерти брата, встречаются юмористические нотки. Смех у Чехова нивелирует пафос и обезоруживает страх, а бояться под конец жизни главному герою Николаю Степановичу есть чего — и даже с лихвой.
О том, что зрители пришли на похороны, говорится в самом начале вместе с вежливой просьбой отключить звук мобильных телефонов. Дальше занавес поднимается, но ни гроб, ни могила на основной сцене Маяковки не возникают. Вместо них возвышается многоплановая декорация, окрашенная в серые тона, с модернистскими узорами и мягкой неоновой подсветкой холодных оттенков. Скудный интерьер дополняют несколько стульев да кресло, явно хозяйское. Появляется представительный Михаил Филиппов, исполнитель роли Николая Степановича, и первая часть спектакля разыгрывается как по чеховским нотам: зритель слушает историю жизни видного ученого, достигшего небывалых по социальным меркам высот, исследует блестящий карьерный путь преподавателя, искренне влюбленного в науку, узнает о настигших его на склоне лет усталости и разочаровании в прожитой жизни. Ежедневное существование ему опостылело, стало слишком предсказуемым. Периодически из недр сцены возникает, словно привидение, супруга главного героя, Варвара Андреевна. Она, как и другие действующие лица, похожа на фрагмент сновидений, облако воспоминаний, тревожащих сознание бедного профессора медицины. «Это такой морок, когда ты вроде спишь, но вроде бы и нет, — промежуточное состояние между реальностью и полузабытьем. И вот в этом зазоре возникает какой-то еще другой “ты”, подсознательный, которого ты не знаешь. Мы пытались этот баланс между реальностью и сном зафиксировать и в нем “поплавать” вместе с артистами, сценографом, композитором, драматургом. Что же это за такое переходное состояние? Где-то главный герой находится, не в реальности, где к нему всплывают эти его мысли, с которыми он пытается разобраться», — поясняет Денис Хуснияров. Потусторонний флер таким образом прослеживается во всех составляющих спектакля.
Варвару Андреевну воплощает блистательная Евгения Симонова, и этот образ, созданный в повести несколькими пассажами, в постановке Дениса Хусниярова получает новое измерение. Если у Чехова рассказчиком выступает Николай Степанович, что производит эффект тотального погружения в чертоги разума и омут памяти человека, стоящего на краю смерти и драматично осознающего свое несчастье при внешнем благополучии, то в спектакле одинаковая по накалу эмоциональная нагрузка падает и на его супругу. В этом тонком отступлении постановочной группы от оригинала — ее милосердие по отношению к главному герою и тому состоянию, вырваться из которого он никак не может.
Мучимый бессонницей (примечательно, что жанр спектакля именно этим словом и обозначен), кошмарами, сожалениями и ностальгией, Николай Степанович страдает и от одиночества, отсутствия коммуникации с самыми близкими, оттененного лишь периодической радостью общения с воспитанницей Катей (Наталья Палагушкина). С супругой же у них полный диссонанс, что подчеркивается параллельным существованием в речи, когда нет диалогов, а звучит, можно сказать, разговор немого с глухим, в котором оба чувствуют себя отчужденными. Чехов не акцентирует внимание на внутренних переживаниях Варвары Андреевны, но в спектакле у Евгении Симоновой есть возможность расширить своего персонажа, что, безусловно, добавляет новые краски повествованию, а во второй части, неожиданно абсурдно-инфернальной, вообще срабатывает как перевертыш. В балаганном сюрреализме, временами напоминающем бал у Сатаны под соответствующий аккомпанемент, она вдруг становится нравственным камертоном, привносящим смысл во все происходящее. И на контрасте это выглядит прекрасной находкой! У героев, казалось бы, обреченных, благодаря запискам Николая Степановича появляется шанс на обретение душевного покоя. Их Варвара Андреевна в этой версии читает и, проникаясь внутренним состоянием супруга, начинает понимать его и даже цитировать нетленные мудрости в духе: «Орлам случается и ниже кур спускаться, но курам никогда до облак не подняться». У героев появляется возможность вновь замечать маленькие радости, продолжать чувствовать жизнь до конца, ощущать весь спектр ее красок, быть неравнодушными друг к другу и предлагаемым обстоятельствам. Ведь, как писал Чехов, именно «равнодушие — это паралич души, преждевременная смерть».
Финал у спектакля, как и у повести, открытый: публика прощается с действующими лицами, когда окончательная точка не поставлена, во сне все случилось или наяву — неизвестно. В остатке — по-чеховски мастерски вывернутые души наизнанку, сотканное из фантомов пространство и много философских вопросов, на которые однажды каждому придется ответить самому себе. Боготворивший науку Николай Степанович вдруг признается, что за всеми достижениями упустил что-то важное — то, что зовется у него «общей идеей»: «Когда в человеке нет того, что выше и сильнее всех внешних влияний, то, право, достаточно для него хорошего насморка, чтобы потерять равновесие». К поиску этого внутреннего равновесия, свободы духа, умиротворения и стремятся вслед за Чеховым создатели спектакля. К нему побуждают они и зрителя.
Некоторые полагают, что Антон Павлович слишком беспощаден к действующим лицам своих произведений. «Он, наверное, может быть злой, очень добрый, очень сентиментальный, и циничный, и ироничный. Он великий писатель, поэтому в нем все есть», — сказала Евгения Симонова. Как есть и огромная любовь к своим героям, таким разным и неидеальным. Есть она и у Дениса Хусниярова, а потому его «Скучная история» оставляет приятное послевкусие, наполненное пониманием, прощением и надеждой.
Источник: «Mos.ru»
